Чем соблазняет «Исламское государство»?     
                                                                       Их бомбит коалиция во главе с сильнейшей армией  планеты, но они продолжают завоёвывать новые земли. Их проклинают  богословы, их преступления вызывающе жестоки – но молодые люди на разных  континентах принимают ислам, только чтобы следовать за ними. В сердце  древних цивилизаций они за год создали новое государство, готовое  уничтожить в современном мире всё, что противоречит их представлениям о  временах пророка Мухаммада.                 
                    28 апреля 2015 // Елена Галкина                                                     
             
                                                                                    Фото: Zoriah

       Феномен «Исламского государства», стремительные успехи этой группы в  борьбе за умы и территории не объясняются ни примкнувшими к ней  офицерами армии и спецслужб Саддама Хусейна, ни количеством захваченной у  иракской армии техники, ни тем более финансовой базой.
В мире много горячих точек, и есть повстанцы, чьё материально-техническое обеспечение превышает ИГ[1],  а за спиной явственно просматриваются тени больших держав, но их  продвижение и влияние на региональную и мировую политику значительно  ниже. Поэтому конспирологические версии здесь не работают. «Исламское  государство» обладает поразительным КПД. Наверное, владей они год назад  хоть третью ресурсов, которыми пользуются ДНР и ЛНР, сейчас территория  «халифата» вполне могла уже простираться до Средиземного моря.
Основа ИГ как проекта – опора на человеческий капитал и контроль над  ним. Потому главный их фронт в гибридной войне против цивилизации –  информационно-идеологический, где малыми силами они успешно противостоят  огромным отлаженным пропагандистским машинам, вербуя новых сторонников  во всех социальных группах и регионах ойкумены.
Лидеры ИГ сумели нащупать нерв современной цивилизации и удачно  ухватились за него, заставив все медиа мира работать на пропаганду  «халифата».
И традиционное, и модерное общество громоздкими институтами и  системой условностей давят на человека, ограничивая его в путях  саморазвития и раскрытия личности, заставляя лгать и поступаться  идеалами. Карьерная лестница где-то крутая и скользкая, а где-то вообще  закрыты двери и нет места для шага вперёд, что особенно раздражает  авантюрных и амбициозных, а также тех, кто несправедливо оказался на  обочине жизни. Именно таких людей и стремится собрать ИГ, от  люстрированных иракских офицеров безопасности до европейского офисного  планктона, отбывающего с 9 до 5, а по-настоящему живущего в  онлайн-играх. Каждый может занять в новом обществе место согласно своим  талантам и стать абсолютно свободным – во всём, кроме ислама в их  специфическом понимании.
От остальных исламских радикальных групп руководство ИГ всегда  отличалось фанатичной верой в зримую достижимость всемирного халифата,  чем-то так похожей на идею мировой революции, которая активно  распространялась век назад большевиками. О перспективе восстановления  халифата говорили практически все исламисты, но никто, кроме них, не  пытался всерьёз разработать план его построения «здесь и сейчас».
С момента создания, во всех своих формах, начиная с аль-Каиды в  Ираке, руководство этой группы отдавало много сил выработке собственного  стиля пропаганды.
Абу Мус‘аб аз-Заркави, основатель аль-Каиды в Ираке, которая потом  преобразуется в ИГ, одевал пленных иностранцев в оранжевые робы и  резонансно резал им головы на камеру ещё в 2004 году; два первых лидера  собственно «Исламского государства в Ираке» с 2006 по 2010 гг. – Абу  Умар аль-Багдади и Абу Хамза аль-Мухаджир (оба убиты в апреле 2010 г.)  записывали аудио с речами по различным политическим и религиозным темам,  распространяли электронные тексты в интернете, презентуя таким образом  идеологию группы, и т.д. – все эти ходы аккумулировались и развились при  помощи новых технологий в «Исламском государстве», когда оно обрело  реальную территорию.
Наблюдатели недооценили важность события 2006 г.: одно из  многочисленных «отделений аль-Каиды» не просто сменило бренд на  «Исламское государство в Ираке», а всерьёз начинало большой политический  проект по строительству нового государства, которому ставилась задача  расшириться на весь регион и далее идти к завоеванию мира. Пока другие  группы занимались обоснованием оборонительного джихада, позиционируя  исламский мир и себя как жертв «крестоносцев» или «сионистов», ИГ заняло  наступательную позицию потенциальных завоевателей и победителей.
Но в 2006 г. призыв к суннитам Ирака и всего мира сконцентрировать  силы и бороться за создание государства не вызвал энтузиазма. До 2012 г.  ИГ влачило почти незаметное существование, не в силах оказать влияния  на политическое поле Ирака, однако вело активную и творческую  пропагандистскую работу, используя все доступные виды медиа  (преимущественно новые), пока конкуренты вели традиционные проповеди в  мечетях и раздавали листовки.
Многочисленные экстремистские группы, появившиеся на Ближнем Востоке и  в Северной Африке в конце ХХ века, провозглашали своей целью свержение  существующих режимов и утверждение на их месте исламского государства.  Аль-Каида была солидарна с ними в главной цели, но первой задачей видела  изгнание США из арабского мира, без чего установление исламского  государства невозможно. Бен Ладен нередко говорил о необходимости  восстановления Халифата.
Формирование идеологии ИГ как группы более бескомпромиссной и  радикальной, чем аль-Каида, связано с именем Абу Мус‘аба аз-Заркави,  основателя аль-Каиды в Ираке, который учился у известного теоретика  джихадизма Абу Мухаммада аль-Макдиси. Именно аз-Заркави совместно с  центральным руководством аль-Каиды около 2002 г. сформулировал  идеюоснования «прото-халифата» именно в Ираке. Первые лидеры ИГ, Абу  Умар аль-Багдади и Абу Хамза аль-Мухаджир, также были последователями ас-салафийа аль-джихадийа,  как и нынешний официальный представитель ИГ Абу Мухаммад аль-‘Аднани, и  другие лидеры. Доктрина ИГ включает, в частности, следующие концепты,  корни которых можно найти в салафитской литературе, но не в столь  жёстком виде неспособность управлять страной в соответствии с шариатом —  куфр (неверие, самым страшным грехом); сопротивление Исламскому государству – иртидад (вероотступничество, одно из проявлений куфра); ширк (идолопоклонство,  язычество) должен бескомпромиссно искореняться, где бы ни был встречен  (в мире не должно остаться ни одного язычника); все шииты –  вероотступники; Братья-мусульмане и ХАМАС – предатели ислама.
Аль-Каида позиционирует свою борьбу как «оборонительный джихад» (джихад ад-даф‘),  исходя из того, что исламский мир подвергается атаке со стороны  «крестоносцев» (Запада) и местных правителей-вероотступников. ИГ также  использует этот концепт, но практически с момента появления направляет  свою пропаганду, в первую очередь, против лидеров мусульманских стран,  борьба с которыми, по мнению лидеров организации, более актуальна, чем  противостояние Западу. Кроме того, ИГ признаёт и «наступательный джихад»  (джихад ат-талаб) в отношении язычников и вероотступников,  особенно шиитов, замысливших совместно с США превратить Ирак в шиитское  государство, чтобы замкнуть «шиитский полумесяц от Тегерана до Бейрута».
Сейчас старшее поколение исламистских теоретиков отвернулось от ИГ,  поражённое его жестокостью. Проработкой идеологии группы занимаются  молодые религиозно-политические философы, наиболее влиятельный из  которых — 30-летний Турки аль-Бин‘али, бахрейнец из хорошей семьи,  ниспровергатель авторитетов и мастер интернет-троллинга. Идеологи и  пропагандисты ИГ, сами с юности живущие в сети, знают культурные коды и  арабской, и западной молодёжи, способны создавать мемы и запускать  медиавирусы.
Многие материалы рассчитаны на неарабского реципиента и содержат  мессиджи, привлекательные за пределами исламского мира: на вербовочных  видео ИГ предстаёт как братство «воинов истины», членом которого может  стать каждый, причём внимание реципиента не акцентируется на исламской  составляющей. Это образ боевого лагеря победителей, которые приходят  устанавливать свои правила, и насилие – неотъемлемая их часть.
В вербовочных роликах присутствуют крупные планы погибших  джихадистов, реальные взрывы, перестрелки, казни. Такая подача материала  призвана привлечь не религиозных фанатиков, а «солдат удачи», не  нашедших себя в мирной жизни. Ещё одна целевая аудитория – подростки,  для которых насилие знакомо по компьютерным играм. Так пропагандисты  рекрутируют и профессиональных наёмников, и юношей, ищущих жизни  экстремальной и полной высокого смысла.
Воспользоваться новыми технологиями пытались многие «подпольные»  организации, но только «Исламскому государству» удалось создать  групускульную медиа-империю, брендом которой стала эстетизация насилия.
Далеко не все члены ИГ мотивированы официальной идеологией; среди них  есть и те, кто до нелегального пересечения границы никогда не читал  Коран и фактически не имел представления не только о салафизме, но и об  исламе вообще. Но высшее руководство, принимающее решения и определяющее  политический курс, — люди крайне идеологизированные. Именно поэтому им  удалось превратить своё «интернет-государство», как иронизировали ещё  пять лет назад, в разрастающуюся реальность с территорией и населением,  песнопения-нашиды – в хиты молодёжи самых разных культурных традиций, а  идеи реконструкции нравов 7 века в 21-м – в мыслевирусы, расходящиеся по  всему миру и внушающие, что наступательное насилие – это правильная  тактика.
Успешное строительство средневековья в постмодерном пространстве, в  мире смартфонов, многоуровневых развязок и высокоточного оружия,  гипнотизирует цивилизацию, разрушая её и снаружи, и изнутри.
ИГ – противник, которого нельзя переубедить, его можно только победить.
 
[1]  В статье будут употребляться сокращения ИГ (Исламское государство),  хотя за время существования группа несколько раз официально меняла  имена, а с 29 июня 2014 года провозгласила Халифат.
[h=5]*Автор — доцент Школы востоковедения НИУ ВШЭ[/h]