КАК АНАРХИСТЫ СПАСЛИ СТОЛИЦУ ИСЛАНДИИ
Йон Гнарр (экс-мэр Рейкьявика): Больше панка, меньше ада — как анархисты и комики вывели из кризиса исландскую столицу
Четыре года подряд городом управляли анархисты, возглавляемые комиком Йоном Гнарром. И эти дилетанты добились невероятного.
Когда на выборах мэра Рейкьявика были посчитаны все голоса, премьер-министр Исландии заявила, что результат выборов — это «настоящий шок». И шок этот в тот майский вечер 2010 года разделили почти все — старые партии, проигравшие на выборах, и новая партия, которая на них победила.
Такого результата не было никогда и нигде — ни в Исландии, ни вообще где-либо в мире. И это при том, что Рейкьявик всегда считался городом, исправно голосующим за консерваторов. Но все это осталось в прошлом. 34,7% горожан проголосовали за новую политическую силу — и привели во власть анархо-сюрреалистов.
Их лидер, профессиональный комик Йон Гнарр, сильно побледнел, когда зашел в зал, переполненный ликующими и пьяными анархистами. Он стеснительно поднял кулак и произнес: «Добро пожаловать в революцию!» И: «Ура всевозможным вещам!»
Гнарр стал мэром Рейкьявика и, по сути, вторым человеком в Исландии после премьер-министра — треть населения живет в столице, еще одна треть там работает, а сам муниципалитет является крупнейшим работодателем в стране — его мэру подчиняются 8 тыс. чиновников.
В Исландии в порядке вещей снова стать рыбаком, если тебя уволили с поста генерального директора
Неудивительно, что результат выборов шокировал. Рейкьявик находился в глубокой депрессии. Банковский кризис 2008 года поставил на грань банкротства всех и вся — государство, город, компании и жителей. А партия анархо-сюрреалистов, провозгласивших себя Лучшей партией, состояла почти полностью из рок-музыкантов и бывших панков. Ни один из них никогда не состоял в политических организациях. Их девиз по преодолению кризиса звучал так: «Больше панка, меньше ада!»
Какая муха укусила консервативных жителей Рейкьявика? В любом случае они продемонстрировали отвагу и 27 мая 2010 года совершили то, о чем избиратели в других уголках планеты только мечтают — лишили политиков власти и передали ее дилетантам.
Так и начался самый уникальный политический эксперимент за всю историю. Всех интересовал вопрос, как же будут править неполитики... Как панки? Как анархисты? В самый разгар кризиса?
«Это был групповой секс»
Чтобы продемонстрировать отвагу горожан, достаточно перечислить предвыборные обещания Лучшей партии. Она пообещала:
• ввести бесплатные полотенца во всех бассейнах;
• поселить в местном зоопарке белого медведя;
• ввезти в страну евреев, «чтобы в Исландию наконец приехал хоть кто-то, кто что-то смыслит в экономике»;
• парламент без наркотиков к 2020 году;
• ничего не делать: «Мы трудились всю жизнь и хотим четыре года отдыхать на хорошей зарплате»;
• построить парк Диснейленд с бесплатным входом для безработных, чтобы те «могли фотографироваться с Гуфи»;
• больше близости к сельскому населению: «Каждый исландский фермер получит право бесплатно поселить у себя в гостиничном номере овцу»;
• бесплатный проезд на автобусе — с оговоркой: «Мы можем пообещать больше всех других партий, потому что мы нарушим каждое свое обещание».
Лушая партия появилась на свет благодаря сюжету для телешоу. В 2008 году Гнарр придумал фигуру скользкого политика, который был готов обещать что угодно, лишь бы его избрали. Программа умерла сама собой, когда исландцы вышли на демонстрации — для политических шуток настали слишком серьезные времена.
Но Гнарру его персонаж беспринципного политика очень нравился. Да, пусть он был подлецом, но зато каким веселым. Гнарр загрузил несколько роликов на YouTube. Люди начали кликать, и он создал в интернете страничку партии, пародировавшую странички других партий. Он окрестил свое детище как Лучшая партия и придумал соответствующий, запоминающийся слоган: «Зачем голосовать за вторую или третью партию, когда вы можете получить лучшую?»
Как он додумался до участия в выборах, остается загадкой. Сам Гнарр пояснил, что только дети верят, будто мысли берутся ниоткуда: «На самом деле они появляются, когда у двух других мыслей случается секс. В моем случае это был групповой секс».
В оргии в голове Гнарра приняли участие сразу четыре мысли. Первая — это будет весело. Вторая — веселье это как раз то, чего так не хватает жителям Рейкьявика. Третья — «Раньше политики без разрешения вмешивались в нашу жизнь. Почему бы нам не поступить наоборот?» Четвертая — сотворить идеальный перформанс, да что там — произведение искусства.
Гнарр уговорил своих коллег по шутовскому цеху записаться в партийные списки — сначала Эйнара Орна, который когда-то выступал вместе с певицей Бьорк и был еще безбашеннее ее. Потом Оттарра Проппе, огромного, начитанного панка, солиста хеви-метал-группы Ham. И еще басиста группы, Бьёрна Блёндала.
С мужчинами все прошло просто. Уговорить женщин оказалось намного труднее. Гнарр с трудом разыскал руководителя для своего предвыборного штаба — Хайду Хельгадоттир, выпускницу факультета политологии, которая только-только закончила университет. И, к своей великой гордости, Эльзу Йоман, еврейку с грубоватым юмором, благодаря которой Лучшая партия стала «единственной партией с по-иностранному звучащей фамилией в списках».
По результатам первых опросов Лучшая партия набирала 0,7%. Гнарр отпраздновал эту цифру в своей телепрограмме, назвав ее «лавинной победой». Однако этот скромный результат был только ее началом.
Кандидат
В юности Гнарру ничто не сулило счастья или успеха. Он был поздним ребенком озлобленной на жизнь парочки. Его отец-полицейский был убежденным сталинистом, выписывал «Правду», а на стене красовался портрет действующего вождя СССР — пускай и на стене кладовки, так как мать Гнарра оставалась стойким консерватором.
Из-за симпатий к коммунизму отец не смог продвинуться по карьерной лестнице. Его бесконечные монологи за обедом пробудили в сыне глубокое отвращение к политике. Но у маленького Йона были проблемы и посерьезнее. Он был низкорослым, узкоплечим, страдал мигренями, а также синдромом дефицита внимания и гиперактивности. В школе он катастрофически не успевал, и врачи объявили его умственно отсталым. Писать он выучился в 14 лет, а последовательность месяцев в году освоил лишь к 16 годам — уже после двух попыток суицида и нескольких побегов из детдомов для трудных подростков.
Все вокруг считали его круглым идиотом — включая его самого. В 13 лет Гнарр принимает три решения. Он решает стать панком. Он решает стать школьным клоуном («всяко лучше быть клоуном, чем просто дебилом»). И он решает бросить школьную программу. Отныне он читает только дома, но взахлеб — тонны книг про анархизм, Брюса Ли, дао, комик-труппу Монти Пайтон, сюрреализм.
Позже Гнарр устраивается на работу. Он работал медбратом в психиатрической больнице, затем таксистом, а потом басистом панк-группы «Сопливые носы». В 20 лет он первый раз становится отцом. И в один прекрасный день понимает, что на самом деле ненавидит музыку, но обожает шутить в перерывах между песнями. Его шутки и скетчи становятся все длиннее и длиннее, пока не переросли в его основную профессию. Гнарр стал комиком — с телефонными розыгрышами по радио, живыми выступлениями, колонками в прессе и собственным телешоу.
В день выборов Лучшая партия сформулировала единственное требование для партнера по коалиции — посмотреть все пять сезонов сериала «Прослушка»
На тот момент в суровой Исландии профессия комика была не просто необычным призванием — поначалу его сыновей в школе спрашивали, не сбрендил ли их папаша окончательно. Но потом все привыкли, и Гнарр прославился. «Хотя прославиться в Исландии с ее населением в 300 тыс. душ не так уж и сложно, — говорит сам Гнарр. — Купил пакет молока — и ты уже местная знаменитость». Уже во время предвыборной гонки противники Гнарра часто ссылались на его скабрезные шутки — де, какие герои, таков и он сам. К примеру, на пародию Гнарра в образе Гитлера, когда он представил свой диск с романтическими песнями No regrets («Никаких сожалений»). И к его образу лысого, эгоистичного, но по-милому неуклюжего сталиниста в популярном телесериале.
На самом же деле Гнарр просто любил меняться. И переливаться всеми оттенками абсурда. Он предпочитал смелые прически и дурацкие наряды вроде обтягивающих купальников. Помнили и его мнимое обращение в католическую веру, когда он несколько месяцев кряду доставал Рейкьявик льстивыми колонками во славу папы римского и католической церкви, чтобы в конце концов остаться агностиком. А еще он был отцом пятерых детей, писателем, комиком и не последней величиной на телевидении — уравновешенный мужчина с диким смехом, в чем-то по-прежнему сумасбродный, но с женой-умницей. Йон Гнарр проделал поистине долгий путь.
Выборы-выборы...
«Нашей предвыборной стратегией стало создание нового мира, противоположного существующему», — позже объяснила руководитель предвыборного штаба Хайда Хельгадоттир. «Политика определяется пожилыми мужчинами, обменивающимися едкими пилюлями. Мы же сделали ставку на жизненный опыт, искренность и юмор. И у нас был идеальный кандидат. Йон — мастер стендапа с отличным чувством меры. И он в совершенстве владеет тем, что так важно для хорошего политика — исключительным чутьем на аудиторию».
Действительно, во время предвыборной гонки Лучшая партия сделала все не по-человечески. Она не собирала пожертвования, не просила денег, даже плакаты не напечатала. А вместо того чтобы спорить с другими кандидатами во время теледебатов, Гнарр травил анекдоты. Профессиональные политики только посмеивались.
Им стало совсем не до смеха, когда по результатам следующего опроса Лучшая партия внезапно набрала 10% голосов. Тон их моментально сменился. Гнарра стали обвинять, что тот не понимает всей серьезности экономической ситуации и не воспринимает всерьез электорат. Перестали потешаться и СМИ. В одном телеинтервью Гнарра разгромили в пух и прах. На вопрос ведущего, что же он думает делать с недостроенным аэропортом, Гнарр просто ответил: «Понятия не имею». Он покинул студию униженным, в полной уверенности, что выставил себя круглым дураком. Каково же было его удивление, когда простые люди стали поздравлять его: «Наконец-то нашелся хоть один честный политик, кто это признал!» И в следующем опросе Лучшая партия получила уже 20%.
А потом был видеоролик. Вероятно, это самый веселый предвыборный ролик за всю историю политики. Члены Лучшей партии исполнили песенку на мелодию Simply the Best Тины Тернер. В начале ролика Гнарр выступил с короткой, душещипательной речью, которая началась со следующей фразы: «Сограждане, настало время заглянуть себе в сердца и решить, хотите ли вы светлое будущее с Лучшей партией. Или же вы предпочтете Рейкьявик в руинах?»
Современные викинги
Разумеется, их победа была бы невозможной без предшествующего краха национальной экономики. 24 сентября 2008 года в Нью-Йорке обанкротился банк Lehman Brothers, а спустя неделю сама Исландия. Она пострадала от кризиса больше всех остальных европейских стран. За ночь разорились три крупнейших банка, оставив долги в десять ВВП страны, биржа обрушились на 90%. Премьер-министр Гейр Хорде заявил по телевидению: «Господь, защити Исландию!»
Вместе с банками погрязли в долгах и исландцы. В первую очередь потому, что банки предпочитали выдавать кредиты в иностранной валюте из-за более выгодных процентных ставок. После краха исландская крона обесценилась почти полностью. Гора долгов моментально выросла. И тот, кто взял кредит на машину, должен был выплачивать, как за дом.
Кроме того, стало известно, что непосредственно перед крахом банкиры выписали сами себе гигантские беспроцентные кредиты. И Исландия, которая не ведала ни гражданских войн, ни революций (вся кровожадность исландцев исчерпывается сагами и эпосом), внезапно познала массовые протесты, демонстрации, камни, пламя, слезоточивый газ.
Правительство консерваторов ушло в отставку, а вместе с ними завершилась эпоха сумасшествия. За годы управления страной консервативные партии упразднили все механизмы финансового регулирования. Благодаря этому Исландия за несколько лет превратилась в банковского гиганта — страну обетованную, которую восхваляли профессора экономики, ОЭСР и сам президент Оулавюр Гримссон, за год до краха объявивший: «Мы — викинги! И лишь суровый климат притупил убийственные инстинкты наших славных предков».
Теперь же с улиц Рейкьявика исчезли деловые костюмы, «рейндж-роверы» и дорогие бутики. Они словно растаяли вместе с рабочими местами и пенсионными накоплениями.
Город
В прежние времена управлять Рейкьявиком было наверняка большим удовольствием. Внешне столица Исландии напоминает города фронтира Дикого Запада: меж широких магистралей наспех понатыканы домишки. А поскольку стройматериалы все импортные и дорогие, строили их из любых подручных материалов — дерева, бетона, мрамора, жести. Здесь не найти и двух домов в одном стиле. Точнее, здесь вообще не найти стильных домов.
Население города намного моложе, чем в среднем по Европе, здесь много баров, много музыки и длинные, нескончаемые зимние ночи... в общем, в Рейкьявике много детей. А поскольку детский труд в Исландии до недавнего времени был разрешен, большинство исландцев владеют множеством профессий — один человек может быть рабочим на консервной фабрике, строителем, журналистом (говорят, каждый седьмой исландец пишет книгу) и президентом банка. В Исландии в порядке вещей снова стать рыбаком, после того как тебя уволили с поста генерального директора. «У нас много масок, мы не можем по-другому, нас ведь так мало, — поведала женщина в одном баре. — Исландцы расслабленные, ленивые, много чего умеют, но во всем дилетанты. Мы так выживаем».
В мире исландского бизнеса главенствовал негласный закон, распространенный на островах-государствах — все копируют всех. В 1990-е здесь через каждые пару метров открывалась видеотека, в 2000-х случился наплыв дорогих бутиков, сегодня здесь на каждом углу продают одежду для кемпинга. И еще дизайн. Если вам нужно что-то еще кроме кемпинга и дизайна, искать вы будете долго. В общем, Рейкьявик — это город, где не то что не учатся на ошибках, а попросту их игнорируют.
Звезда смерти
Лучшая партия пообещала самой себе расслабленную жизнь за хорошую зарплату, если она победит. И это обещание она нарушила первым. Дело в том, что расходы каждого исландского муниципалитета строго регулируются законами — то есть политики не могут распоряжаться 95% бюджета. Из-за кризиса налоговые поступления просели на 20%, а расходы на социальную помощь и пособия по безработице начали расти.
К тому же политические предшественники завещали новичкам бомбу замедленного действия — городской энергоконцерн RE (Reykjavik Energy), поставлявший электричество и воду. И эта бомба грозила взорвать всю финансовую систему страны.
Вообще-то считалось, что энергетика — это надежный бизнес: нигде в мире нет такого доступного тепла, как на родине вулканов и гейзеров, где нужно охлаждать воду, чтобы помыться. Но у концерна RE в конце 1990-х появилась одна проблема: он стал слишком прибыльным. Чтобы решить ее, город нанял новый топ-менеджмент и разработал систему бонусных выплат. Дело выгорело: спустя десятилетие RE показала убытки на 2 млрд долл.
По сути, новые топ-менеджеры превратили городскую ТЭЦ в инвестиционный банк. Они вкладывали — разумеется, в иностранной валюте — в другие энергоконцерны, инвестировали в разведение гигантских креветок и в строительство гигантских турбин для алюминиевого завода, который так никто и не построил.
Как, черт возьми, реструктурировать такое предприятие? «Это была всего лишь работа, которую нужно выполнить», — делится Эйнар Орн, бывший партнер Бьорк по группе. «Мы же не совсем сопляками в политику пришли. У нас был опыт. Я до этого барменом был. Это когда ты после вечеринки вытряхиваешь все пепельницы. Я знаю, как выглядит настоящая грязь. Нужно было сделать лучшее из возможного. И неважно, из какого ты политического лагеря, правого или левого».
«Начались заседания, заседания, заседания, — вспоминает Гнарр, — а ведь причина-то простая была:
